Просветов Р.Ю.

Ректор Тамбовской духовной семинарии

архим. Феодор (Поздеевский) о духовном

образовании и воспитании пастырства.

 

Известно, что в начале XX века духовное образование в России переживало серьезный кризис. Проявлением его было растущее революционное движение в среде духовных школ, весьма малый процент выпускников — кандидатов в священство и стремление к автономии от духовной власти преподавательских корпораций, состоящих, главным образом, из представителей белого духовенства и светских лиц. Причиной всего этого было всеобщее оскудение веры, чему способствовали сословный характер духовных школ, схоластическое обучение и, одновременно, обмирщение духовного образования через лиц немонашеского звания. Сказалось и общее направление времени, соединенное с погоней за материальными благами. В любом случае, о серьезности положения говорит тот факт, что в феврале-марте 1905 года в пяти семинариях Российской империи произошли весьма значительные волнения, после чего открывшееся при Св. Синоде в марте 1906 года Особое Присутствие для подготовки к Собору с большим вниманием отнеслось к трудностям духовных школ. Однако единого мнения по разрешению этих трудностей так и не возникло.

В связи с этим большой интерес представляет проект преобразования духовной школы, предложенный ректором Тамбовской духовной семинарии архимандритом Феодором (Поздеевским), ставшим впоследствии ректором Московской духовной академии, настоятелем Свято-Даниловского монастыря и расстрелянным в 1937 году.

Прежде всего свои взгляды на будущее духовной школы архим. Феодор изложил в статье “Чего желать для нашей духовной школы?” и в “Записке о реформе духовно-учебных заведений”. Основные выводы последней были представлены епископом Тамбовским Иннокентием (Беляевым) в Синод.

Главным в деле духовного образования и воспитания пастырства, по мнению архим. Феодора, должно быть такое положение, “чтобы не случайно и не по принуждению люди приходили к желанию принять священство, а с полным сознанием важности и святости дела, которое они заранее наметили себе, как идеал для жизненного пути, и по своей силе сознательно и усердно готовились к принятию его на себя”, то есть, одним словом, нужно “призвание”. Причем “призвание” следует понимать, “как сложившийся, цельный характер сознательного усвоения в своей личной жизни христианских начал и убежденного желания и решения идти на созидание Церкви”. Такое религиозно-нравственное и церковное настроение формируется “в живом чувстве и опыте прихода церковного, и этот приход и простые верующие люди в данном случае являются лучшими воспитателями и лучшей школой” для его выработки. Поэтому архим. Феодор весьма сожалеет, что “нет уже той приходской жизни, того клира церковного и с тем характером, как древле, в котором бы постепенно у членов этого клира вырабатывался и рос под влиянием церковной атмосферы и благочестия прихода дух церковности и благоговения”, а потому и “вопрос о реформе пастырской школы необходимо ставить в тесную связь с общей церковной реформой и, в частности, реформой прихода”.

Возвращаясь к проекту преобразования духовной школы, архим. Феодор предлагает “устроить общеобразовательные школы средние для детей духовного ведомства, из которых ученики могли бы свободно, а не по принуждению, или в силу необходимости, идти куда им хочется... А после этой уже средней школы создать новую, специальную — духовную школу для подготовки к пастырству, желающим избрать себе этот род служения Церкви Христовой”. Эта школа “должна быть доступна юношам всех сословий, которые заявят свое желание учиться в ней при надлежащей, конечно, подготовке для прохождения ее курса, т.е. по успешном окончании общеобразовательной средней школы”. Принимются в нее в возрасте от 18 до 30 лет и воспитываются 150-200 человек, т.к. “при 700 невозможно воспитание, а только полицейские меры”. В новой школе “должно завести вполне церковный, строгий образ жизни и порядок, соответствующий будущему высокому пастырскому служению, которое прежде всего есть молитва по образу Великого Пастыреначальника, Иже во днех плоти Своея, моления же и молитвы к Могущему спасти Его от смерти, с воплем крепким и со слезами принес, и услышан был от благоговеинства (Евр. 5, 7)”.

Таким образом, “самая цель духовной школы укажет и определит и программу, и характер, и размер преподавания наук: это будет обусловливаться и узаконяться самым духом школы и задачами, какие она преследует”. Количество курсов школы должно быть три и никак не больше четырех, т.к. общеобразовательные предметы должны быть пройдены в средней школе. В пастырской школе, которую архим. Феодор предлагает именовать “богословскими курсами”, проходятся специально духовные предметы. В основе должно стоять преподавание священного писания Ветхого и Нового Завета самое подробное и основательное. “При осмысленном и умелом его изучении могло бы и не быть далее разных богословий, — утверждает архим. Феодор, — но так как это дело весьма трудно, то богословие, далее, должно проходиться как единая наука без разделения на существующие теперь предметы его; затем христианская нравственность или аскетика...; далее церковная история общая и русская с историей старообрядчества, которая укажет и пути к примирению старообрядцев с Церковью; особенно важное внимание здесь должно быть уделено изучению творений и деятельности святых отцов, как выразителей церковного предания; далее пастырское богословие с практическим руководством для пастырей, к которому примыкает литургика с гомилетикой; последняя вместе с теорией ораторского искусства должна быть сведена к практике проповедничества через изучение проповедников и составление на основании их и самостоятельных поучений; но чтобы это дело не носило большой печати искусственности и непрактичности, непременно нужно, чтобы ученики упражнялись в проповеди слова Божия по приходским церквам и народным аудиториям; а литургика, кроме изучения истории и археологии литургической, должна особенное внимание уделить на изучение самого богослужения, его устава, а вместе с тем познакомить и с богатым содержанием наших церковных песнопений, в чем значительную услугу окажет знание греческого языка; поэтому изучение древних языков непременно должно быть и в новой школе; но оно должно сводиться к усердному чтению святых отцов и церковных песнопений; к этому же разряду наук должно быть отнесено и церковное пение — история, теория и практика; в виду важного значения пения для священника, на этот предмет нужно уделить особенное внимание; наконец, непременно должны быть оставлены в прежнем составе и науки философия и психология без логики, которая должна быть пройдена в средней школе; а психология должна бы, думается, получить более практический характер: она должна быть педагогической, опыт которой нам уже приходилось встречать и в виде специального руководства, помимо известной книги Ушинского; это важно для ученика, как будущего пастыря или учителя в школе”. “Вместе с тем, — продолжает архим. Феодор, — непременно нужно рекомендовать продолжение занятий и по новым языкам не менее одного, по желанию: это нужно и в целях образовательных, и в целях практических, вследствие усложнившихся условий жизни и взаимообщения между народами. Так как в новую школу будут собираться юноши с сознательно намеченными целями жизни, то указанный широкий курс наук нисколько не будет обременителен для прохождения его даже в три лишь года”. При такой постановке дела, считает архим. Феодор, будут восстановлены и забытые сокровища духа, а именно церковные песнопения и молитвы, творения св. отцов, жития святых.

Касаясь вопроса воспитания будущих пастырей, архим. Феодор считает нужным всем педагогам “вменить в нравственную непременную обязанность — вместе с начальством руководить учениками, вникать в их настроение, отвечать на все их не только умственные, но и нравственные запросы”.

Но чтобы обеспечить возможный успех всего дела архим. Феодор предлагает предоставить начальникам новых учебных заведений “полные права и возможность”. А именно, “пусть всякий начальник сам себе подбирает нужных ему сотрудников, с которыми он уверенно мог бы вести ответственное дело”, и будет сам вполне ответственным за успех или не успех порученного ему дела.

В добавление всего сказанного, архим. Феодор призывает не смущаться, если временами новая пастырская школа будет малочисленная, не за количеством надо гнаться, а за качеством.

Чаяниям архим. Феодора не суждено было сбыться. Общий строй духовных школ оставался в прежнем виде и, в конце-концов, проявил всю свою несостоятельность. Проект же новой духовной школы был, отчасти, воплощен им в жизнь лишь в 20-х годах в виде богословских курсов в Свято-Даниловском монастыре.